(—44)
126
– Зачем своими дьявольскими чарами ты вырвал меня из покоя моей первой жизни… Солнце и луна безыскусно сияли для меня; я просыпалась спокойной и умиротворенной и на рассвете складывала свои листья, дабы возвести молитву. Я не видела ничего дурного, ибо не имела глаз, я не слыхала злого, ибо не имела ушей; но я отомщу!
Речь Мандрагоры из «Изабеллы Египетской»
Ахимафон Арнима
(—21)
127
Изверги рода человеческого шутили-посмеивались над Кукой, добивались, чтобы она поскорее ушла из аптеки и оставила их в покое. Заодно и гораздо более серьезно они обсуждали систему Сеферино Пириса и идеи Морелли. А поскольку Морелли в Аргентине знали мало, Оливейра давал читать его книги и рассказывал о некоторых отдельных записях, с которыми он познакомился в иные времена. Они обнаружили, что Реморино, который, наверное, будет и дальше работать санитаром и который непременно появлялся, когда наступало время выпить мате или рюмку каньи, этот Реморино был большим знатоком Роберто Арльта; открытие их взволновало, и целую неделю потом они только и говорили что об Арльте и о том, что до него никто не коснулся пончо в этой стране, где обожали ковры. Но больше всего и очень серьезно говорили о Сеферино, то и дело взглядывая друг на друга по-особенному: все трое поднимали глаза и понимали, что все трое сделали одно и то же, а именно: поглядели друг на друга по-особенному и необъяснимо, взглядом, какой кидают иногда во время игры в труко или когда мужчина отчаянно влюблен, а должен выносить чай с печеньем в обществе разнообразных дам и даже отставного полковника, который объясняет, по какой причине дела в стране идут так скверно, а этот мужчина, сидя на стуле, смотрит одинаково на всех: на полковника, и на женщину, которую любит, и на тетушек этой женщины, смотрит на них любезно, потому что ведь это – правда, позор, да и только, сказал же полковник, что страна оказалась в руках у банды криптокоммунистов, и тут неожиданно от пирожного с кремом, третьего слева на подносе, и от чайной ложечки, лежащей на вышитой тетушками скатерти, вежливый взгляд на миг взлетает вверх и сталкивается в воздухе с другим взглядом, который взметнулся от пластмассовой мутно-зеленой сахарницы, и снова – ничего, то, что свершилось за пределами времени, становится сладчайшей тайной, и если бы теперешние мужчины были настоящими мужчинами, молодой человек, а не дерьмовыми педиками («Рикардо, как вы можете!» – «Ну ладно, Кармен, просто во мне все кипит, во-мне-все-ки-пит, как подумаю, что творится в стране»), mutatis mutandis [ 330 ], немного похожим на это бывал взгляд извергов, когда время от времени им случалось коротко переглянуться украдкой, и все было полно тайны, но куда более ясно, чем когда долго смотрят в глаза друг другу, не зря же они изверги, как говорила Кука своему мужу, а эти трое не могли сдержаться и хохотали, устыдившись, что переглядывались таким образом, хотя не играли в труко и не терзались запретной страстью. Разве что.
(—56)
128
Nous sommes quelques-uns a cette epoque a avoir voulu attenter aux choses, creer en nous des espaces a la vie, des espaces qui n’etaient pas et ne semblaient pas devoir trouver place dans l’espace.
Artaud, «Le Pese-neifs» [ 331 ]
(—24)
129
Но Тревелер не спал, в два приема кошмарный сон доконал его, кончилось тем, что он сел на постели и зажег свет. Талиты не было, этой сомнамбулы, этой ночной бабочки бессонниц. Тревелер выпил стакан каньи и надел пижамную куртку. В плетеном кресле казалось прохладнее, чем в постели, в такую ночь только и заняться изучением Сеферино Пириса.
Dans cet annonce ou carte, – буквально говорилось у Сеферино, – je reponds devant ou sur votre demande de suggerer idees pour UNESCO et ecrit en le journal «El Diario» de Montevideo» [ 332 ].
Сеферино на французский манер! Но – ничего страшного, сам труд «Свет Мира над Землей», которым владел и дорожил Тревелер, был написан на восхитительном испанском языке, взять, к примеру, вступление:
В настоящем издании я предлагаю отрывки из моего недавно написанного труда под заглавием: «Свет Мира над Землей». Весь труд целиком был представлен, а вернее, представляется на международный конкурс… вследствие чего каковой труд я не могу представить вам целиком, поскольку таковой Журнал не позволяет, чтобы в течение определенного времени каковой труд был показан в полном виде лицу постороннему, таковому Журналу…
А посему в данной публикации я ограничиваюсь лишь печатанием отдельных отрывков такового труда, каковые, будучи представлены впоследствии, не могут быть напечатаны теперь.
Намного яснее, чем, например, подобный же текст Хулиана Мариаса. При помощи двух рюмок каньи налаживался контакт, и – вперед. Тревелеру даже начинало нравиться, что он поднялся с постели и что Талита бродит где-то, расточая свой душевный романтизм. В десятый раз он медленно стал вгрызаться в текст Сеферино:
В этой книге предлагается то, что мы могли бы назвать «великой формулой во имя мира на земле». В таковую великую формулу входит Общество Наций, или ОБНА, каковое имеет быть распространено на ценности (самые ценные и т.д.) и человеческие расы; и как бесспорный пример в интернациональном масштабе в него входит страна, являющаяся образцом для всех, поскольку таковая состоит из 45 НАЦИОНАЛЬНЫХ КОРПОРАЦИЙ, или попросту министерств, и 4 Государственных властей.
Таковые каковые: попросту министерства. Ах ты, Сеферино, философ-самородок, ну и гербарий у тебя из идей построения уругвайского рая, нефелибат ты мой…
С другой стороны, таковая великая формула, каковой является, не чужда, соответственно, миру провидцев; природа основополагающих принципов, каковая, будучи формулой таковой, сама за себя говорит и не допускает никаких изменений; и т. д. и т. п.
Как водится, мудрец, похоже, уповал на провидение и на интуицию, а мания к классификации, которая у homo occidentalis [ 333 ] в крови, не давала Сеферино покоя, и он запросто, попивая мате, разделил цивилизацию на три этапа:
Первым этапом цивилизации можно считать со времен незапамятных до 1940 года. Этап этот состоял в том, что все шло к мировой войне, с незапамятных пор к 1940 году.
Вторым этапом цивилизации можно считать с 1940 года по 1953 год. Этот этап состоял в том, что все шло к миру во всем мире, или к мировой перестройке.
(Мировая перестройка: сделать так, чтобы во всем мире каждому осталось то, что было его; восстановить эффективно все, что было разрушено раньше: здания, права человека, мировое равновесие цен и т. д. и т. п.).
330
С некоторой поправкой (лат.).
331
Мы, несколько человек, вознамерились в наше время создать в себе самих некое пространство, чтобы жить в нем, пространство, которое не было и, по-видимому, не должно быть в Пространстве. Арто, «Нервомер» (фр.).
332
В этом буклете я отвечаю на ваши запросы и предлагаю идеи для ЮНЕСКО, которые изложил в газете «Эль Диарио», издающейся в Монтевидео (искаж. фр.).
333
Человека западного (лат.).